Журнал «История: факты и символы»
Аннотации статей.
Абдрахманов К. А.. «ЗА СМЕРТЬЮ ЖЕ ЕГО НЕВОЗМОЖНО НАЙТИ ЕМУ ЗАМЕСТИТЕЛЯ СРЕДИ НАСЛЕДНИКОВ...». РОЛЬ ЛИЧНОСТИ В РАЗВИТИИ СЕМЕЙНОГО ДЕЛА НА ПРИМЕРЕ ЗОЛОТОГО ПРОМЫСЛА ОРЕНБУРГСКОЙ КУПЕЧЕСКОЙ ДИНАСТИИ РАМЕЕВЫХ
В пореформенный период большая часть купеческих фирм, даже таких крупных объединений, как товарищества на паях и торговые дома, была основана на семейном капитале. Вектор развития таких предприятий в большинстве случаев определялся позицией и волей одного ключевого собственника. Длительность существования семейных бизнес-структур во многом зависела от наличия в роду наследников, желающих продолжать фамильное дело, невзирая на всевозможные трудности. Однако, в купеческих семьях, где у членов рода на протяжении не одного десятка лет формировалось особое мировоззрение, казалось бы, максимально адаптированное для занятия коммерческим промыслом, не всегда появлялись на свет способные преемники. Актуальность представленной работы обусловлена повышенным интересом современного научного сообщества к истории развития отечественного предпринимательства, как в масштабах всего государства, так и на региональном уровне. Среди множества вопросов, поднимаемых учеными на страницах трудов XXI в., значится и проблема устойчивости фамильного дела в период семейных кризисов. Основным источником информации для исследования выступает дело о продаже золотых приисков купца 1-й гильдии Ш. Рамеева по причине его смерти, обнаруженное в одном из фондов Российского государственного исторического архива (РГИА). Уникальность этого документа обусловлена его информативностью. Письма, составленные душеприказчиками покойного коммерсанта, и данные переписки оренбургского губернатора со столицей делают акцент на незаменимости фигуры Шакира Рамеева для продолжения семейного дела, подчеркивают его роль ключевого звена предприятия, отсутствие которого неминуемо обернется крахом доселе успешного дела. Потомственные предприниматели, как правило, обладали специфическим набором психологических черт, выработанных в сословной среде. Эти люди были морально устойчивы, бережливы, умели правильно выстроить отношения с партнерами и кредиторами, ориентировались в вопросах политики и, самое главное, не боялись идти на риск, вкладывая средства в инновационные сферы коммерции. Если же кандидаты на роль главного хозяина собственности не обладали необходимыми коммерсанту умениями и навыками, то семьи, лишившиеся главы рода, обычно покидали традиционную для купечества область деятельности.
During the post-reform period, most of the merchant companies, even such large ones as share partnerships and trading firms, were based on family capital. The development vector of such enterprises, in most cases, was determined by the position and will of one key owner. How long the family business company would last depended largely on whether there were heirs willing to continue the family business, despite various difficulties. However, merchant families, where a special, seemingly most suitable worldview for commercial activity was formed for several decades, could not always produce capable successors. The relevance of this work is based on the increased interest of the modern regional and national academic communities in the history of entrepreneurship in Russia. Among the many questions raised by scholars on the pages of the 21st century works there is the problem of the stability of the family business during family crises. The main source of information for this study is the case of the sale of gold mines of the first guild merchant Sh. Rameev after his death, found in one of the fonds of the Russian State Historical Archive (RSIA). This document is unique in its informative content. Letters from the executors of the deceased merchant and correspondence between the Orenburg Governor and the capital emphasize that Shakir Rameyev was indispensable for the family business and his absence will inevitably lead to the collapse of a hitherto successful enterprise. Entrepreneurs from business dynasties usually had a specific set of psychological traits developed in their class environment. They were morally stable, thrifty, were able to build relationships with partners and creditors, understood politics, and most importantly, were not afraid to take risks and invest in innovations. If there were no candidates among the heirs for the role of the main owner of family property with the skills necessary for the merchant, then after the death of the head of the family, such families usually left the field of the traditional merchant activity.
Гатилов Э. В.. КРЕСТЬЯНСКАЯ ИДЕНТИЧНОСТЬ КАК ФАКТОР ИЗУЧЕНИЯ СОЦИАЛЬНЫХ ТРАНСФОРМАЦИЙ КОНЦА XIX - НАЧАЛА XX ВВ
В статье рассматривается возможность применения категории «идентичность» в отношении истории социальной трансформации крестьянства. Традиционно задействованные понятия «менталитет», «ментальность» имеют достаточно обширное толкование, что затрудняет глубинную характеристику изменений отдельной социальной группы. Несмотря на широкое использование понятия «идентичность», последнее не получило конкретизации применительно к земледельческому слою. Этим обусловлена актуальность изучения содержания, компонентов крестьянской идентичности. В исследовании раскрывается содержание категории «крестьянская идентичность»: рассматриваются уровни ее становления, факторы, вызывающие изменчивость. Для определения состояния и степени изменения крестьянской идентичности в период аграрных преобразований предлагается использование в качестве индикатора, элемента-маркера - поземельного конфликта. Динамика поземельных конфликтов в зонах традиционного земледелия в условиях экономических трансформаций рубежа XIX-XX вв. отражает состояние и уровень изменчивости компонентов крестьянской идентичности. Изучение фактического материала позволило заключить, что большевистская власть проигнорировала сам факт наличия крестьянской идентичности, нивелировала экономические основания для поземельных конфликтов, чем не устранила, но спровоцировала долговременный социальный конфликт, разрешение которого повлекло применение беспрецедентных по жесткости и масштабности мер принуждения. Выделение крестьянской идентичности как фактора аграрного реформирования дает возможность обосновать проблемы реализации последнего как в условиях функционирования царской власти, так и в условиях большевистского режима. Применение в историческом исследовании категории «идентичности» расширяет возможности в изучении периодов социальных трансформаций. Поскольку настоящее исследование носит междисциплинарный характер, то в нем в качестве источников использованы работы отечественных и зарубежных психологов, филологов, социологов, историков.
The article analyzes the possibility of applying the category "identity" to the history of the peasantry social transformation. The traditionally used concepts as “mentality”, “mindset” have a rather extensive interpretation, which complicates the in-depth changes characterization in a particular social group. The concept “identity”, has not received concretization in relation to the agricultural layer despite its widespread use. This fact determines the relevance of studying the peasant identity content and its components. The study reveals the content of the category “peasant identity”: its formation levels, factors causing variability. It is proposed to use a land conflict as an indicator, as a marker element - to determine the state and change degree of peasant identity during the period of agrarian transformations. The land conflicts dynamics in the traditional agriculture areas in the economic transformations conditions in the turn of the XIX-XX centuries reflects the state and level of peasant identity components variability. The factual material study made it possible to conclude that the Bolshevik government had ignored the very fact of the peasant identity existence, had neutralized the economic grounds for non-eliminated land conflicts. All this provoked a long-term social conflict, which resolution led to the unprecedented in terms of rigidity and scale coercive measures use. The peasant identity identification as a factor in agrarian reform makes it possible to substantiate its implementation problems as in the tsarist government functioning conditions as in the Bolshevik regime conditions. The category of “identity” usage in the historical study enhances the studying potential of social transformations periods. Since the present study is interdisciplinary itself, it uses sources from Russian and foreign psychologists, philologists, sociologists, and historians as sources.
Кулачков В. В.. РОЛЬ ВОЛОСТНЫХ СУДОВ В ПОВСЕДНЕВНОЙ ЖИЗНИ КРЕСТЬЯН (НА МАТЕРИАЛАХ ОРЛОВСКОЙ ГУБЕРНИИ НАЧАЛА XX ВЕКА)
Статья посвящена рассмотрению роли волостных судов в повседневной жизни крестьян Орловской губернии начала XX века. Развитие волостного судопроизводства происходило в период с 1861 до 1917 г. Власть при создании волостных судов предприняла попытку ввести крестьянское обычное право в сферу официального законодательства. Несмотря на позитивные тенденции, современники относили к недостаткам волостного судопроизводства отсутствие образования у судей, преобладающее влияние волостных писарей, формализм при разборе дел, пьянство и взяточничество и другие негативные моменты. Это способствовало реформированию волостного судопроизводства, введению института земских начальников и позже к фактической встроенности в систему мировых судов. Волостной суд выступал в роли первичной инстанции, что позволяло подавать апелляции и кассации на его решения. В результате волостные суды стали все больше подчиняться официальной судебной системе. Современные исследователи, изучающие историю волостного судопроизводства, в целом, отмечают его позитивное влияние на развитие правовых отношений в селе. По их мнению, институт волостных судов сыграл важную роль в социально-правовом развитии дореволюционной России. В целом, волостные суды положительно влияли на развитие отечественного судопроизводства, т.к. благодаря их деятельности происходило знакомство крестьян с цивилизованными правовыми способами разрешения возникающих проблем.
The article is devoted to the role of volost courts in the daily life of peasants of Orel province of the early XX century. The development of township proceedings occurred in the period from 1861 to 1917, the Power in the establishment of parish courts attempted to enter the peasant customary law in the sphere of formal law. Despite the positive trends, contemporaries attributed the lack of education of judges to the shortcomings of volost proceedings, the predominant influence of volost scribes, formalism in the analysis of cases, drunkenness and bribery and other negative aspects. This contributed to the reform of the volost court procedure, the introduction of the Institute of Zemstvo chiefs and later to the actual meeting in the system of magistrates ' courts. The volost court acted as the primary court, which allowed for appeals and cassation of its decisions. As a result, the volost courts have become increasingly subordinate to the formal judicial system. Modern researchers studying the history of volost legal proceedings, in General, note its positive impact on the development of legal relations in the village. In their opinion, the Institute of volost courts played an important role in the social and legal development of pre-revolutionary Russia. In General, the volost courts had a positive impact on the development of domestic legal proceedings, because thanks to their activities there was an acquaintance of peasants with civilized legal ways of resolving emerging problems.
Шапиро Б. Л.. АРХИВНЫЕ ДОКУМЕНТЫ ИЗ ГАРФ О КОЛЛЕКЦИИ ДЕТСКИХ МУНДИРОВ АЛЕКСАНДРА II
В настоящей статье раскрывается содержание мундирной коллекции Александра II, хранившейся в арсенале Аничкова дворца. Прослеживается постепенное наполнение мундирной коллекции императора в течение первых шестнадцати лет его жизни; отмечаются наиболее важные рубежные точки этого процесса. Это, прежде всего, назначения юного Александра Николаевича шефом различных полков и пожалования ему очередных чинов в военной и военно-придворной карьере. Отмечаются мундиры, поступившие в коллекцию в качестве подарков от августейших родителей Александра Николаевича и от монархов европейских государств. Также очерчивается среда бытования того или иного мундира: это парады, церемониальные марши, полковые разводы и молебны, учения и маневры, а также визиты государственного значения и светские визиты, дворцовые балы. Основными источниками изучения, помимо архивных материалов, выступили традиционные для культурно-исторического исследования источники (актовая и делопроизводственная документация, статистические и справочные источники), а также дневники и письма самого Александра II, его первого воспитателя Карла Мердера и их современников. Методологическая основа исследования - историко-биографический подход; текст структурирован по хронологически-проблемному принципу, позволяющему приблизиться к воспроизведению реальных исторических событий и показать причинно-следственные связи и закономерности развития исторического процесса. Полученный результат дополняет уже известную мундирную историю императорской России. В качестве приложения впервые публикуется «Список вещей Александра II, хранившихся в арсенале [Аничкова] дворца. 1881 г.» (из личного фонда императора в Государственном архиве Российской Федерации), поясняющий и дополняющий основные положения статьи.
This publication reveals the contents of the uniform collection of Alexander II, stored in the Anichkov Palace arsenal. We trace the gradual filling of the Emperor's uniform collection during the first sixteen years of his life; we mark the most important milestones in this process. First, it is the appointment of young Alexander Nikolaevich as chief of various regiments and giving him the next ranks in the military and military court career. The uniforms received in the collection as gifts from the royal parents of Alexander Nikolaevich and from the European monarchs are noted. We outline the environment in which this or that uniform existed: these are, above all, parades, ceremonial marches, regimental divorces and prayers, exercises and maneuvers, and visits of state importance and social visits, palace balls. The main sources of research, in addition to archival materials, were traditional sources for cultural-historical research (act and work documentation, statistical and reference sources), as well as diaries and letters of Alexander II himself, his first tutor Carl Merder and their contemporaries. The methodological basis of the research is the historical and biographical approach; the text is structured according to the chronological and problem principle, which allows approaching the reproduction of real historical events and showing the cause and effect relationships and regularities of the development of the historical process. The result obtained complements the already well-known uniform history of imperial Russia. As an appendix, the “List of Alexander II's Things Stored in the Arsenal [Anichkov's] Palace. 1881” (from the Emperor's personal fund in State archive of the Russian Federation) published for the first time, explaining and supplementing the main provisions of the article.
Целуйкина Е. С.. СОСТАВ СОБОРА И ФУНКЦИИ СОБОРНЫХ СТАРЦЕВ ИОСИФО-ВОЛОКОЛАМСКОГО МОНАСТЫРЯ НА ОСНОВАНИИ ХОЗЯЙСТВЕННЫХ КНИГ НАЧАЛА XVII ВЕКА
Вопрос о функциях старцев, входивших в состав монастырского Собора средневековой Руси, является недостаточно изученным. В историографии Иосифо-Волоколамской обители большое внимание уделялось хозяйству монастыря, преимущественно, XVI века, обязанности и функции старцев редко интересовали исследователей. В то же время изучение состава монастырской администрации, выявление иерархической структуры монастырского аппарата управления, определение круга полномочий должностных лиц помогает классифицировать функции монастырской администрации. Это способствует пониманию механизмов управления большим хозяйством монастыря, в том числе, и в экономически сложный период Смутного времени. Исследование проведено с использованием историко-типологического и историко-сравнительного методов. При помощи Устава и приходо-расходных книг Иосифо-Волоколамского монастыря за 7115 (1606/07), 7116 (1607/08), 7118 (1609/10), 7119 (1610/11) гг. рассмотрен состав Собора и обязанности старцев, входивших в него. Предложена иерархия должностей с разделением на группы. Над всеми стоял игумен, затем шли: 1) высшие административные чины - келарь и казначей; 2) духовная группа - уставщик с пономарем и чашником; 3) хозяйственная - житник, конюший, дворецкий и мельничник. На основании сравнения функций старцев Троице-Сергиева, Кирилло-Белозерского и Кирилло-Новоезерского монастырей определены схожие черты и выявлены особенности распределения функций должностных лиц в Иосифо-Волоколамском монастыре. Сделан вывод о том, что наличие в монастыре двойной системы управления во главе с игуменом, замыкавшем на себе духовные и хозяйственные функции, способствовало сохранению равновесия, а также отражало общегосударственную тенденцию стремления к единовластию. Ограничение его влияние напрямую зависело от кризисов Смутного времени, с выходом из которого ухудшилось материальное состояние Иосифо-Волоколамского монастыря. Его устоявшаяся административная структура оказалась слишком громоздкой и вскоре была оптимизирована.
The question of the functions of the elders who were part of the monastic Council of medieval Russia isn’t studied enough. In the historiography of the Joseph Volokolamsk monastery, much attention was paid directly to the economy of the monastery, mainly in the XVI century, the duties and functions of the elders rarely interested researchers. At the same time, the study of the composition of the monastic administration, the identification of the hierarchical structure of the monastic administration apparatus, the definition of the terms of reference of officials helps to classify the functions of the monastic administration. This contributes to understanding the mechanisms of managing the monastery's large economy, including during the economically difficult period of the Time of Troubles. The research is based on historical-typological and historical-comparative methods. With the help of the Rule and coming-expensive books of the Joseph Volokolamsk monastery for 7115 (1606/07), 7116 (1607/08), 7118 (1609/10), 7119 (1610/11) the composition of the Council and the duties of the elders who were members of It are also considered. A hierarchy of positions with division into groups is proposed. Over all stood the Igumen, then went 1) the highest administrative ranks - the Steward and Treasurer; 2) the spiritual group - the Charterer with the Sexton and the Cup-bearer; 3) the economic group - the Breadbasket, the Equerry, the Butler and the Miller. Based on a comparison of the functions of the elders of the Trinity-Sergiev, Kirillo-Belozersky and Kirillo-Novoezersky monasteries, similar features were identified and the distribution of official functions in the Joseph Volokolamsk monastery was revealed. It is concluded that the presence of a dual system of governance in the monastery, headed by the Igumen, who closed the spiritual and economic functions, contributed to the preservation of balance, and also reflected the national trend of striving for monocracy. However, its influence directly depended on the crises of the Time of Troubles, after which the material condition of the Joseph Volokolamsk monastery deteriorated. Its established administrative structure proved too cumbersome and was soon optimized.
Ляпин Д. А., Жиров Н. А.. ДИНАМИКА СОЦИАЛЬНОГО СОСТАВА НАСЕЛЕНИЯ ЧЕРНОЗЕМЬЯ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XVII - ПЕРВОЙ ТРЕТИ XVIII ВВ.(НА ПРИМЕРЕ ЕЛЕЦКОГО УЕЗДА)
Изучение социума, особенно приграничных фронтирных пространств, является актуальной темой в современной отечественной и зарубежной историографии. В представленной статье в качестве основных источников взят комплекс архивных документов из фондов Российского государственного архива древних актов (РГАДА), а также опубликованные документы, такие массовые источники, как писцовые и переписные книги уездов Юга России. Основной целью исследования являлась попытка изучения социального состава населения Черноземья в административных границах Елецкого уезда в XVII - начале XVIII вв. В работе были использованы как традиционные методы исследования, так и современные, например, метод математической статистики. Основные выводы исследования сводятся к следующим тезисам. Численность крестьянства на протяжении всего XVII в. была существенно меньше доли помещичьего населения, кроме того, крестьяне распределялись на поместных землях крайне неравномерно. Рост крестьянства был связан с проникновением крупного землевладения в Елецкий уезд в начале XVIII в. Эволюция социального состава населения Елецкого уезда во второй половине XVII - первой трети XVIII вв. позволила установить специфику развития региона, когда в городе высшая власть оказывала поддержку мелким служилым людям в ущерб посадскому населению вплоть до окончания Северной войны, что, несомненно, тормозило экономическое развитие региона. В сельской местности еще в 1650-х гг. корпорации детей боярских начали разрушаться, а им на смену пришли две группы населения: крупные землевладельцы и мелкие собственники, по своему экономическому положению близкие к крестьянству.
The study of society, especially the border frontier spaces, is an urgent topic in modern domestic and foreign historiography. The article presents a set of archival documents from the collections of the Russian state archive of ancient acts (RGADA), as well as published documents, such mass sources as scribal and census books of counties in the South of Russia. The main purpose of the study was to try to study the social composition of the population of the Chernozem region within the administrative borders of the Yelets uyezd in the XVII-early XVIII centuries. We used both traditional research methods and modern ones, such as the method of mathematical statistics. The main conclusions of the research are summarized in the following theses. The number of the peasantry throughout the XVII century was significantly less than the share of the landowner population, in addition, the peasants were distributed on the estate lands very unevenly. The growth of the peasantry was connected with the penetration of large land ownership in the Yeletsky uyezd at the beginning of the XVIII century. The evolution of the social composition of the population of Yelets uyezd in the second half XVII- first third XVIII century allowed to establish the specificity of the regional development, when the city Supreme authority supported small serving people to the detriment of the Posad population until the end of the Northern war, which undoubtedly hindered the economic development of the region. In rural areas, as early as the 1650s, the corporations of the boyar children began to collapse, and they were replaced by two groups of the population: large landowners and small proprietors, who were close to the peasantry in their economic situation.
Кудрявцев А. А.. ДЕРБЕНТСКИЙ ЭМИРАТ В ИСТОРИИ СРЕДНЕВЕКОВОГО КАВКАЗА ДОМОНГОЛЬСКОГО ВРЕМЕНИ (X-XIII ВВ.)
Дербент - выдающийся памятник мировой фортификации и древнейший город России в средневековый период играл особую роль в истории Кавказа домонгольского периода, являясь, наряду с Ширваном, крупнейшим феодальным государством Восточного и Северно-Восточного Кавказа. Во второй половине IX в., в связи с начавшимся распадом Арабского халифата, Дербент выходит из его состава и к власти здесь приходит местная арабская династия Хашимидов, первый правитель которой Хашим б. Сурака, происходивший из известного в халифате племени Сулейм (Сулами), занял престол дербентского правителя не по назначению багдадского халифа, как это было раньше, а по выбору дербентской знати и гази исламских центров зависимых от города земель. То обстоятельство, что дербентские эмиры происходили из среды местной арабской знати и не имели ни авторитета назначенцев арабских халифов, ни престижа феодальных владетелей крупных государств Кавказа, ставило их в довольно зависимое положение от дербентской знати, видевшей в правителях Дербента лишь «первых среди равных». Острые сословные противоречия и социальная борьба в Дербенте X - сер. XIII вв., нашли яркое отражение в уникальной исторической хронике «Тарих Баб ал-абваб», выявленной и переведенной выдающимся востоковедом В. Ф. Минорским. Она рисует социальную и политическую жизнь города Дербента периода существования Дербентского эмирата, взаимоотношения эмиров с феодальными правителями Кавказа и участие русов, алан, хазар в этих общекавказских отношениях и связях. Археологические раскопки, которые впервые в истории Дербента проводились автором с 1970 по 1995 гг., дали уникальные материалы по социальной и исторической топографии города периода Дербентского эмирата.
Derbent is an outstanding monument of the world fortification and the oldest city of Russia in the medieval period played a special role in the history of the Caucasus of the Pre-Mongolian period, being, along with Shirvan, the largest feudal state of the East and North-East Caucasus. In the second half of the 9th century, in connection with the beginning of the disintegration of the Arab Caliphate, Derbent withdraws from its membership and comes to power here the local Arab dynasty Hashemid, the first ruler of which Hashim B. Surak, who came from the well-known in the caliphate of the tribe of Sulaim (Sulami), took the throne of the Derbent ruler not as a destination of the Baghdad Caliph, as it was before, but by the choice of the derbent. The fact that the Derbent emirs came from the midst of the local slave nobility and had neither the authority of the appointees of the Arab caliphs, nor the prestige of the feudal rulers of the major states of the Caucasus, put them in a rather dependent position on the Derbent nobility, who saw in the rulers of Derbent only "first among equals." Acute class contradictions and social struggle in Derbent X - XIII century, vividly reflected in the unique historical chronicle "Tarich Bab al-Abwab", revealed and translated by the outstanding orientalist V.F. Minorskiy, it draws the social and political life of the city of Derbent during the existence of the Derbent emirate, the relationship of the emirs with the feudal rulers of the Caucasus and the participation of the Russ, Alan, Hazara in these general Caucasian relations. Archaeological excavations, which for the first time in the history of Derbent, conducted by the author from 1970 to 1995, gave unique materials on the social and historical topography of the city of the period of the Derbent emirate.
Тихонов Р. В.. ВОЕННЫЕ ПОСЕЛЕНИЯ И ФОРТИФИКАЦИОННЫЕ СООРУЖЕНИЯ ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОЙ БАКТРИИ
После завоевания Бактрии Александром Македонским в стране начинается эллинистический период, который продолжался вплоть до нашествия юечжийских племен. Письменные источники, главным образом в лице греко-римской традиции, сохранили достаточно скудные сведения об истории Бактрии вышеуказанного периода. Тем не менее, они представляли ее страной тысячи городов и прославляли могущество греко-бактрийских басилевсов. Материалы, полученные в ходе многочисленных исследований, позволяют выделить различные типы населенных пунктов эллинистической Бактрии. Среди них были полис, городской центр, частная усадьба. Особая роль в структуре поселений принадлежала крепостям и фортификационным сооружениям. Крепости выполняли не только оборонительные функции, но и были возведены в стратегически важных местах с целью контроля над переправами и торговыми путями. Ярким примером подобных сооружений являются горная крепость Узундара и Кампыртепа. Если Узундара была, очевидно, военной крепостью в полном смысле этого слова, то у Кампыртепа имелись и другие задачи. Она была построена для контроля над переправой через Окс, вероятно, в последней четверти IV в. до н. э., а с течением времени стала обслуживать торговые караваны, проходящие через ее территорию, и превратилась в небольшое двухчастное поселение. В Бактрии эллинистической эпохи также зафиксировано строительство мощных фортификационных стен, главная цель которых заключалась в обороне северных границ государства и Балхского оазиса, где располагалась столица государства. Их появление, видимо, связано с прямым влиянием со стороны греческой строительной традиции.
After the conquest of Bactria by Alexander the Great, the Hellenistic period begins in the country, which lasted until the invasion of the Yuejian tribes. Written sources mainly in the person of the Greco-Roman tradition have preserved rather scarce information about the history of Bactria in the aforementioned period of time. However, they represented it as a country of thousands of cities and glorified the power of the Greco-Bactrian Basileus. The materials obtained in the course of numerous studies allow us to distinguish various types of settlements of the Hellenistic Bactria. Among them Greek city, city center, private estate. A special role in the structure of settlements belonged to fortresses and fortifications. The Fortresses performed not only defensive functions, but were also erected in strategically important places in order to control ferries and trade routes. A striking example of such structures is the mountain Fortress of Uzundara and Kampyrtepa. If Uzundara was obviously a military fortress in the full sense of the word, then Kampyrtepa had other tasks. It was built to control the crossing of the Oxus, probably in the last quarter of the 4th century BC, and over time began to serve the trade caravans passing through its territory and turned into a small two-part settlement. In Bactria of the Hellenistic period, the construction of powerful fortification walls was also recorded, the main purpose of which was to defend the northern borders of the state and the Balkh oasis, where the capital of the state was located. Their appearance, apparently, is associated with direct influence from the Greek building tradition.
Ермакова О. К.. ПРОЕКТЫ ПЕРЕСЕЛЕНИЯ ИНОСТРАНЦЕВ В РОССИЮ И ЕВРОПЕЙСКИЙ ОПЫТ (ВТОРАЯ ПОЛОВИНА XVIII В.)
Переселение иностранных колонистов в Россию при Екатерине II осуществлялось в соответствии с изданным в 1763 г. Манифестом и заключенными на его основе контрактами с иностранцами. Источниками, образцами и моделями для создания нормативно-правовой базы российской колонизации послужили сведения об аналогичном опыте приема переселенцев в других европейских государствах, а также проекты и предложения по привлечению иммигрантов в Россию, авторами которых являлись иностранцы. Еще с начала 1750-х гг., при активном участии русских дипломатических представителей за рубежом, Коллегией иностранных дел был собран комплекс материалов о британской, датской, голландской иммиграционной политике последней четверти XVII - первой половины XVIII в. Собственные проекты колонизации российскому правительству представили иностранцы, находившиеся на тот момент в империи (в том числе, на действительной службе), а также специально нанятые для «колонистских дел» профессиональные вербовщики и посредники от потенциальных поселенцев. Проанализированные в ходе исследования европейские манифесты и «привилегии», проекты и мемориалы авторства частных лиц - иноземцев, свидетельствуют о том, что иностранный опыт учитывался и адаптировался разработчиками Манифеста 1763 г. В то же время, права и льготы, предоставленные колонистам екатерининским правительством, оказались более широкими и юридически устойчивыми. При всех оговорках о несовершенствах массовых контрактов, в целом, положение иммигрантов в России данного периода можно считать достаточно выгодным, во всяком случае, таким оно декларировалось на уровне законодательных актов и административных распоряжений.
The resettlement of foreign colonists to Russia in the era of Catherine II was carried out in accordance with the Manifesto published in 1763 and contracts with foreigners concluded on its basis. Sources, examples and patterns for creation of legal and normative foundation of Russian colonization were presented by information about the similar experience of reception of settlers in other European states as well as by projects and suggestions for attracting immigrants written by foreigners. Since the beginning of the 1750s, with the active participation of Russian diplomatic representatives abroad, the Collegium of Foreign Affairs collected a complex of materials on British, Danish, Dutch immigration policy during the last quarter of the 17th - first half of the 18th century. Foreigners who were in the empire at that time (including those on state service), as well as professional recruiters specially hired for “colonist affairs” and intermediaries from potential settlers, presented their own projects of colonization to the Russian government. European manifestos and “privileges”, projects and memorials of private persons - foreigners, which were analyzed during the research, demonstrate that foreign experience was took into account and adopted by the authors of the Manifesto 1763. At the same time, the rights and privileges granted to the colonists by the Catherine’s government turned out to be broader and more legally stable. With all the reservations about the imperfections of mass contracts, in general, the position of immigrants in Russia of this period can be considered quite advantageous, in any case, it was declared this way at the level of legislative acts and administrative orders.
Губинская А. А.. A.B. MITFORD AS A CULTURAL DIPLOMAT AND THE IMAGE OF JAPAN IN VICTORIAN ENGLAND
В этой статье автор изучает сочинения британского дипломата викторианской эпохи Элджернона Бертрама Митфорда (1837-1916) и его книгу «Сказки старой Японии» (1871) сквозь призму культурной дипломатии. Размышляя о его достижениях с использованием современного понятия культурной дипломатии как факта мягкой силы, я даю обзор биографии Митфорда, исторического контекста публикации его книги, ее отличительных черт в корпусе XIX века в Японии. Связанные с ним произведения (включая статьи о путешествиях, журнальные и газетные статьи и псевдоантропологические исследования) и его место в процессе формирования образа Японии в Викторианской Англии. В последней части статьи рассматривается идея ориентализма, направленная против экзотики и «дипломатической подделки», которая была сформулирована Умберто Эко. Как сложное понятие, культурная дипломатия может рассматриваться по-разному самим культурным послом и учеными, анализируя его вклад в ретроспективе. Следует отметить, что ни одна статья не посвящена успеху Митфорда в качестве культурного посла, выступающего от имени английской культуры в Японии. Однако, к тому же, ни одно исследование образа Японии в сознании викторианцев не может упустить из виду его значение. Это может быть важным уроком для потомков, чтобы не переоценивать границы своего влияния и всегда держать окно возможностей открытым для того, что будет дальше, быть осторожным со своими словами, так как в начале было Слово. С таким же успехом слово может остаться в истории человечества и использоваться против убеждений автора.
In this article, I study the writings of a Victorian time British diplomat Algernon Bertram Mitford (1837-1916) and his book Tales of Old Japan (1871) through the lens of cultural diplomacy. Contemplating his accomplishments with the use of a modern notion of cultural diplomacy as a facet of soft power, I give the overview of Mitford’s biography, historical context for the publication of his book, its distinctive features within the corpus of the XIX century Japan-related writings (including travelogues, journal and newspaper articles, and pseudo-anthropological researches) and its place in the process of formation of the image of Japan in Victorian England. In the last part of the article, I discuss the idea of orientalism vs. exoticism and ‘diplomatic forgery’ as formulated by U. Eco and their applicability to Mitford’s writing. As a complex notion, cultural diplomacy may be seen in different ways by the cultural am-bassador himself, and the scholars, analysing his contribution in retrospective. Not a single article re-searches the success of Mitford as cultural ambassador acting on behalf of English culture in Japan. However, by the same token, not a single research on the image of Japan in the Victorian mind can overlook his significance. It might be an important lesson for the descendants not to overestimate the borders of one’s influence and always to keep the window of possibilities open for what’s coming next, being careful about one’s own words, for as in the beginning was a Word, one’s word might as well stay in the history of humankind and be used against author’s convictions.
Горбачев В. И.. RESEARCHING SIMULATIONS OF THE PAST: HISTORICAL RE-ENACTMENT AS AN ACADEMIC DISCIPLINE
Историческая реконструкция проделала долгий путь от карнавалов и исторических шествий и празднеств, уходящих корнями в Средние века, через хобби военных постановок и любителей «живой истории» до научного экспериментально-археологического метода, а теперь и самостоятельной академической дисциплины, провозглашенной таковой в самом начале 2020 года. Предметом научных исследований исторические симуляции - материальные (костюмы, снаряжение, жилища, физические объекты и артефакты) и нематериальные (значимые события, технологии, традиции, культы) являются уже около 40 лет. Академический интерес к теме растет все более активно и давно вышел за рамки практической или публичной истории, музеологии, наук о наследии, антропологии и философии, создав все предпосылки для выделения этого научного предмета в специальную дисциплину. В данной статье автор предпринимает попытку проследить историографию исторической реконструкции как науки, ответить на вопрос, что она собой представляет, каков её предмет изучения, методические принципы, понятийный аппарат, и какую роль она занимает в системе академических дисциплин. Последнее время историческая реконструкция привлекает пристальное академическое внимание. Она принята в качестве технологии наследия и представляет собой значительную часть особой дисциплины в «исследованиях по реконструкции». Многие элементы живой истории были хорошо изучены, а ее потенциал для «конструктивности» был тщательно оценен. Тем не менее, многочисленные аспекты его потенциала еще предстоит раскрыть. Обзор литературы также показывает, что исследования по реконструкции могут принести пользу подходу управления бизнесом, использовать термины индустрии наследия, изучить влияние клиентского обслуживания и экономию опыта на согласованную аутентичность в целом.
Historical re-enactment (HR) has come a long way. From carnivals and pageants originating in Medieval Times, through a hobby for battlefield performers and activities by costumed societies to a scientific method of experimental archaeology, and now HR has become a distinct academic discipline, proclaimed in early 2020. Historical simulations - tangible costumes and associated material culture, habitats, artefacts and intangible culture (staged events, replicated technologies, traditions and cults) - have been an object of academic research for about 40 years. The scholarly interest has been growing and exceeded the scope of its initial field of applied and public history, museum and heritage studies, philosophy and anthropology, to now form an academic framework of its own. In this article the author tries to analyse the literature of the field and describe HR as an academic discipline, its object of research, methodology and key terms, and the spectrum of studies it is engaged with. To sum up, HR attracts careful academic attention. It is accepted as a heritage technology and constitutes a significant part of a distinctive discipline in ‘re-enactment studies’. Many elements of living history have been well explored, its potential for ‘constructedness’ or in Scott Magelssen term ‘3-D sandbox space’ has been carefully evaluated. However, numerous aspects of its potential are still to be revealed. The literature review also indicates that re-enactment studies can benefit a business management approach, to employ heritage industry terms, to explore the im-pact of client service and the experience economy on negotiated authenticity and HR in general as well as material culture studies, and could also contribute much in the development of the notion of ‘replica’ as a key concept of HR.
Пятникова Т. Р.. ТОПОНИМИЧЕСКИЕ ПРЕДАНИЯ И ЛЕГЕНДЫ КАК ОСНОВА НАЗВАНИЯ МЕСТНОСТЕЙ ПОЛНОВАТСКОГО ПРИОБЬЯ
Статья посвящена топонимическим преданиям и легендам ханты полноватского Приобья Белоярского района Ханты-Мансийского автономного округа - Югры Тюменской области. Материалом послужили полевые материалы автора, записанные с 1996 по 2013 гг. и литературные источники. Топонимические предания и легенды относят к устной несказочной прозе. Обращение к топонимическим преданиям и легендам позволяет заглянуть в далёкое прошлое, когда заселялась территория полноватского Приобья, лучше изучить особенности жизни и быта переселенцев. Они отражают все стороны духовной и материальной жизни народа, имеют своеобразный зачин, обозначающий время (например, во время потопа, когда образовалась земля, в сказочные времена, когда выпал снег и т.д.), место действия, даётся некая предыстория, которая предшествует моменту названия места. В данной статье впервые рассматривается и анализируется локальное своеобразие сюжетов и мотивов топонимических преданий и легенд, что указывает на его новизну. В научный оборот вводятся неопубликованные полевые материалы. Классификация текстов выполнена по тематическому принципу, но она весьма условна. Рассмотрев имеющийся материал можно отметить, что самой распространённой являются тексты войны между ханты и ненцами из-за территорий. Другая группа основана на народной этимологии. Третья группа текстов связывает топоним с особенностями местности. Им присущи следующие черты: локализация места и времени события, ориентированность на достоверность сведений. Главными персонажами выступают предки родов, проживающих в настоящее время на данной территории, обычные люди. В настоящее время единственным неоспоримым свидетелем о давно минувшем факте могут оказаться топонимы, поэтому изучение происхождения топонимов родного края является актуальным.
The article is devoted to toponymic traditions and legends of the Khanta of the Polnovatsky Priobie of the Beloyar district of the Khanty-Mansiy Autonomous District - Ugra of the Tyumen Region. The material was field materials of the author, recorded from 1996 to 2013 and literary sources. Toponymic tales and legends referred to as the oral fairy-tale prose. The appeal to toponymic traditions and legends makes it possible to look into the distant past, when the territory of Polnovatsky Priobie was settled, to better study the peculiarities of the life and life of the displaced, they reflect all aspects of the spiritual and material life of the people. They have a peculiar mark of time (for example, during the flood, when the earth was formed, in fabulous times, when snow fell, etc.), the place of action, some pre-history is given, which precedes the moment of the name of the place. The article for the first time considers and analyzes the local originality of plots and motives of toponymic legends and legends, which indicates its novelty. Unpublished field materials are introduced into scientific circulation. The classification of texts is made on a thematic basis, but it is very conditional. Having considered the available texts, it can be noted that the most common are the texts of the war between the Khanty and Nenets because of the territories. The other group is based on folk etymology. The third group of texts connects the toponym with the features of the area. They are characterized by the following features: localization of the place and time of the event, focus on the reliability of information. The main characters are the ancestors of the clans currently living in this territory, ordinary people. Currently, the only indisputable witness of a long-past fact may be toponyms, so the study of the origin of toponyms of the native land is relevant.
Невежин В. А.. «ДЕЛО СТАЛИНА»: ИЗ ИСТОРИИ МЕЖСОЮЗНИЧЕСКИХ ОТНОШЕНИЙ СССР С США И ВЕЛИКОБРИТАНИЕЙ
В статье рассматривается неизученный эпизод межсоюзнических отношений в рамках антигитлеровской коалиции - публикация в феврале 1944 г. в западных СМИ противоречащего реальным фактам сообщения об инциденте, который якобы произошел во время Тегеранской конференции 1943 г. С подачи лондонского корреспондента «Юнайтед пресс интернейшнл» в ней утверждалось, что И. В. Сталин на банкете в честь У. Черчилля ударил С. К. Тимошенко, хотя последний даже не входил в состав советской делегации. Американский журналист Г. Солсбери впоследствии назвал непростую историю с этой публикацией «делом Сталина». Советская сторона выступила с протестом по поводу сообщения ЮПИ, поскольку в нем затрагивалась репутация главы правительства СССР. Народный комиссар иностранных дел В. М. Молотов и его заместитель В. Г. Деканозов через представителя ЮПИ в Москве Г. Солсбери дважды принуждали агентство выступать в американской печати с опровержениями ложного сообщения об инциденте в Тегеране. В своих мемуарах Г. Солсбери совершенно обоснованно предположил, что «дело Сталина» вполне укладывалось в канву публикаций в советских СМИ начала 1944 г., носивших в целом недружественный характер в отношении англо-американских союзников. Действительно, столкновение геополитических интересов «большой тройки» после Тегеранской конференции происходило не только на полях дипломатических переговоров и в официальной переписке ее лидеров, но и отражалось в периодической печати союзных держав.
The article examines an unexplored episode of inter-alliance relations within the anti-Hitler coalition - the publication in February 1944 in the Western media the story that contradicted the real facts about the incident that allegedly occurred during the Tehran Conference in 1943. With the submission of the London correspondent of United Press International it was alleged that Joseph Stalin at a banquet in honor of W. Churchill hit Marshal Semyon Tymoshenko, although the latter was not even part of the Soviet delegation. The American journalist Harrison E. Salisbury subsequently called the complicated story with this publication “The Stalin Case." The Soviet side protested about the message of the UPI, since it affected the reputation of the head of the USSR government. People's Commissar of Foreign Affairs Vyacheslav Molotov and his deputy Vladimir Dekanozov twice forced the agency to publish statement refuting the false report about the incident in Tehran. The Bureau Chief of United Press International in Moscow Harrison Salisbury was twice summoned to Foreign Ministry. In his memoirs, Salisbury quite justifiably suggested that «The Stalin Сase” completely fit into the outline of publications in the Soviet media in early 1944, which were generally unfriendly in relation to the Anglo-American allies. Indeed, the clash of the geopolitical interests of the Big Three after the Tehran Conference took place not only on the sidelines of diplomatic negotiations and in the official correspondence of its leaders, but was also reflected in the periodical press of the Allied powers.
Сагателян Г. Ш.. К ВОПРОСУ О РОЛИ Н. С. ХРУЩЕВА В ХОЛОДНОЙ ВОЙНЕ И ГОНКЕ ВООРУЖЕНИЙ С США
В научной литературе имя Н. С. Хрущева связывается, как правило, с оттепелью, попыткой реформ, с началом десталинизации. Однако такая оценка свидетельствует об односторонности наших знаний, об ограниченности понимания прошлого. Обращение к рассекреченным документам и литературе, непосредственно относящимся к истории вооруженных сил СССР и этапам переоснащения всех "старых" родов войск (пехоты, бронетанковых частей, артиллерии, авиации, морских соединений и т.д.), а также формированию новых, характерных для периода ракетно-ядерной гонки, заставляет ставить заново вопрос о специфике того периода, когда полновластным лидером страны был Н. С. Хрущев. Без введения в научный оборот подобных сведений освещение истории советского общества, в данном случае времен холодной войны, чаще всего сводилось к описанию политических баталий. Целью настоящей статьи является анализ попытки Н. С. Хрущева достичь стратегического превосходства над США и последствия этой политики. Соединение созданных СССР межконтинентальных баллистических ракет во второй половине 50-х годов с атомной бомбой создало совершенно новую стратегическую ситуацию в мире. Колоссальные достижения в создании новейших вооружений вскружили голову Н. С. Хрущеву, поставившего нереализуемую цель: достичь стратегического превосходства над США. Об этом говорит резкое наращивание в конце 50-х годов закупок ракетного оружия. Не менее впечатляющим является программа наращивания Советским Союзом потенциала своего военно-морского флота. Н. С. Хрущев считал, что после достижения стратегического превосходства над США, роль ВМФ резко возрастет. В результате исследования автор пришел к следующим выводам. Карибский кризис показал неосуществимость планов советского лидера и крах надежд Хрущева на достижение военного превосходства над США. Потерпели крушение его планы построения материально-технической базы коммунизма в СССР. Отказ Брежнева от достижения стратегического превосходства, ставка на сохранение паритета с США и НАТО по-прежнему обрекали СССР на беспрецедентные оборонные расходы. Они стали одной из важнейших причин краха экономики СССР и социализма в целом в конце 1980-х годов.
In the scientific literature, the name of N. S. Khrushchev is usually associated with a thaw, an attempt at reform, and the beginning of de-Stalinization. However, this assessment shows the one-sidedness of our knowledge, the limited understanding of the past. Appeal to declassified documents and literature directly related to the history of the armed forces of the USSR and the stages of the retrofitting of all "old" types of troops (infantry, armored units, artillery, aviation, Maritime links, etc.), as well as the formation of a new characteristic period of nuclear missile race, forced to put again the question about the specifics of the period, when the sovereign leader of the country was N. S. Khrushchev. Without the introduction of such information into scientific circulation, coverage of the history of Soviet society, in this case during the cold war, was often reduced to describing political battles. The purpose of this article is to analyze Khrushchev's attempt to achieve strategic superiority over the United States and the consequences of this policy. The combination of Intercontinental ballistic missiles created by the USSR in the second half of the 50s with the atomic bomb created a completely new strategic situation in the world. Colossal achievements in the creation of new weapons turned the head of N. S. Khrushchev, who set an unrealistic goal: to achieve strategic superiority over the United States. This is evidenced by the sharp increase in the purchase of missile weapons in the late 50s. No less impressive is the Soviet Union's program of building up the potential of its Navy. N. S. Khrushchev believed that after achieving strategic superiority over the United States, the role of the Navy will increase dramatically. As a result of the research, the author came to the following conclusions. The Caribbean crisis showed the impracticability of the Soviet leader's plans and the collapse of Khrushchev's hopes of achieving military superiority over the United States. His plans to build the material and technical base of communism in the USSR failed. Brezhnev's refusal to achieve strategic superiority, and his bid to maintain parity with the United States and NATO, still doomed the Soviet Union to unprecedented defense spending. They became one of the most important reasons for the collapse of the Soviet economy and socialism in General in the late 1980s.