Журнал «История: факты и символы»
Аннотации статей.
Бугров К. Д.. ДИСКУРС О НОВОМ ГОРОДЕ И СОВЕТСКАЯ ГРАДОСТРОИТЕЛЬНАЯ ПРАКТИКА 1930-Х ГГ.: СЛУЧАЙ ВЕРХНЕЙ САЛДЫ
Статья посвящена представлениям о новом социалистическом городе в СССР эпохи индустриализации, рассмотренным на примере Верхней Салды - небольшого города на Среднем Урале, где в 1930-е гг. по проекту знаменитого бюро А. Кана развернулось строительство мощного завода мостовых и крановых конструкций («Стальмост»). На основании материалов прессы Салдинского района рассматривается формирование представлений о новой Салде как социалистическом городе. Как и другие центры индустриального строительства, в начале 1930-х гг. Верхняя Салда была провозглашена социалистическим городом нового типа, в котором будет доминировать новый тип расселения, основанный на обобществлении быта. Планы по созданию новой Салды включали частичное обобществление быта и массовое жилое строительство. Однако амбициозная программа возведения нового города не была реализована, а череда неудач в возведении «Стальмоста» вывела Верхнюю Салду из числа образцовых строек Урало-Кузнецкого комбината. К концу 1930-х гг. соцгород Верхняя Салда был частично выстроен, ряд его сооружений, включая крупное здание заводоуправления, может считаться уникальным. Однако дискурс о новом городе изменился - теперь вместо нового расселения речь шла о череде коммунальных улучшений, равномерно распределенных по всем города Союза, и новостройки Верхней Салды не оказались востребованы в публичном дискурсе.
The paper deals with the conceptions of the new, socialist city in the USSR during the era of industrialization, using the case of Verkhnaya Salda - a small city in Middle Urals, which in 1930es became a site for construction of a new plant of steel bridge and crane constructions (Stalmost), designed by the famous architecture bureau of A. Kahn. Analyzing the materials of the local press, the author traces the transformations in the discourse about New Salda as a socialist city. Just as the other centers of socialist reconstruction, Salda was proclaimed a socialist city dominated by a new housing system, based upon the communal living. The plans of constructing the new city included the partially socialization of living and the mass construction of habitation. However, the ambitious program of constructing a new city was not implemented, while a chain of failures in building Stalmost made Verkhnaya Salda to leave the exemplary construction site of Ural-Kuznetsk combinate. By the end of 1930es the new city of Verkhnaya Salda at least partially emerged, while some of its newly-built structures, including the colossal administrative building, were truly unique. But at that moment the very discourse of the socialist city had been transformed, replacing the exemplary images with the set of communal improvements equally spread across the cities of Union. Therefore, new city of Salda was not in demand in the public sphere.
Попова О.Д.. «КНИГА О ВКУСНОЙ И ЗДОРОВОЙ ПИЩЕ» В СИСТЕМЕ ФОРМИРОВАНИЯ НОВЫХ СОЦИАЛЬНЫХ ПРАКТИК ПИТАНИЯ В 1920-30-Е ГОДЫ
Цель исследования - рассмотреть процесс эволюции практик питания в 1920-30-годы и показать роль «Книги о вкусной и здоровой пище», изданной в 1939 году в этом процессе. Автор показывает, что в тоталитарном государстве даже такие рутинные повседневные практики, как прием пищи, находились под влиянием государственной политики. Методологическая основа исследования - универсальные научные принципы историзма, объективности, познания, всесторонности, а также специальный сравнительно-исторический метод. Исследование показало, что первоначальная задача - создание полного общественного питания в 1920-е годы и полное освобождение женщин от домашней работы не была реализована. Дома-коммуны, фабрики-кухни оказались неэффективными для развития советской экономики. Анализ показал, что выпуск кулинарной книги в 1939 году «Книга о вкусной и здоровой пище» имел целью пропагандировать среди населения продукцию пищевой промышленности СССР, а также вернуться к домашним практикам питания и формировать среди населения стремление зарабатывать деньги. На основе анализа архивных документов из личного фонда А.И. Микояна автор показывает, что текст книги ставил задачу пропагандировать внедренные в 1930-е годы пищевые продукты, технология приготовления которых была использована на основе изучения опыта работы пищевой промышленности США. Анализ рецептов показывает, что книга отражала процесс социальной дифференциации советского общества, содержала как недорогие простые рецепты, так и рецепты, доступные только для зарождающейся элиты в СССР.
The aim of the research is to investigate the evolution of eating practices in the 1920s-1930s and to analyze the role of the Book of Tasty and Healthy Food, which was published in 1939, in the process. The author underlines that in a totalitarian state, even such routine practices as dietary habits fell under the scrutiny of the state. The methodological basis of the research is universal principles of historical reliability, objectivity, investigation, unprejudiced assessment, and comparative historical analysis. The research shows that in the 1920s, the major goal, which consisted in creating a public catering system aimed at relieving women’s domestic drudgery, was not fulfilled. House-communes and communal kitchens proved to be ineffective for the development of the Soviet economic system. The analysis shows that the publication of the Book of Tasty and Healthy Food in 1939 was aimed at promoting food products produced by the Soviet food industry, at encouraging people to cook food at home, and at urging people to work harder and to earn more. The analysis of personal archive materials of A. I. Mikoyan shows that the Book was designed to promote new food products which were available in the 1930s and were created with the use of American principles of food technology. The analysis of cooking recipes shows that the book embraced the idea of social stratification, for it contained simple and cheap recipes as well as complicated and intricate recipes available only to the Soviet elite.
Лавицкая М.И., Ефремова О.В.. СВИДЕТЕЛЬ В ДРЕВНЕЙ РУСИ
В статье рассматриваются особенности процессуальной фигуры свидетеля и специфика свидетельских показаний в Древней Руси. Авторы считают, что изучение должно происходить с самого раннего этапа становления и развития того или иного правового явления, несмотря на несхожесть внешнего вида таких норм с правовыми положениями национального права в актуальной редакции. В данном случае начало изучения должно происходить фактически с начала Х века. В статье констатируется отсутствие единства мнений по вопросу разграничения процессуальных фигур послуха и видока, встречающихся и в Краткой, и в Пространной «Русской правде», и наличие ошибок даже в энциклопедическом издании академического уровня, где при дефинировании понятия «послух» оказались неучтены цель дачи им показаний и его репутация. Подчеркивая важность процессуальной фигуры послуха и приводя различные мнения исследователей о его процессуальном статусе, авторы предлагают разграничивать процессуальные фигуры послуха и видока как по способу получения интересующей суд информации, так и по характеру сведений, которые от них требовалось сообщить суду. В заключении делается следующий вывод: принцип экономии языковых средств привел к тому, что в языке остался только один термин, термин «видок» к XV-XVI столетиям оказался практически утрачен, и послух вобрал в свою семантику оба значения, а институт послушества, постепенно эволюционируя, к московскому периоду развития законодательства, вобравшему в себя и элементы древнерусского права, превратился в институт свидетельствования, а свидетель мог быть только очевидцем.
The article examines the features of the procedural figure of a witness and the specifics of witness testimony in Ancient Russia. The authors believe that the study should take place from the earliest stage of the formation and development of a particular legal phenomenon, despite the dissimilarity of the appearance of such norms with the legal provisions of national law in the current edition. In this case, the beginning of the study should actually take place from the beginning of the 10th century. The article states the lack of unity of opinion on the issue of differentiating the procedural figures of hearing and vidok, found in both the Brief and the Extensive "Russian Truth", and the presence of errors even in an encyclopedic publication of the academic level, where the purpose of giving them testimony and its reputation. Emphasizing the importance of the procedural figure of the hearing and citing different opinions of researchers about its procedural status, the authors propose to distinguish between the procedural figures of the hearing and the vidocq both by the method of obtaining the information of interest to the court, and by the nature of the information that they were required to report to the court. In conclusion, the following conclusion is made: the principle of saving linguistic means led to the fact that only one term remained in the language, the term "vidocq" by the XV-XVI centuries was practically lost, and the message absorbed both meanings into its semantics, and the institution of obedience, gradually evolving , by the Moscow period of the development of legislation, which also absorbed elements of Old Russian law, turned into an institution of witnessing, and a witness could only be an eyewitness.
Гречушкин Д. В.. ДОСТИЖЕНИЯ И ТРУДНОСТИ ПРАВОСЛАВНОГО ДУХОВЕНСТВА В ДЕЛЕ РАЗВИТИЯ НАРОДНОГО ОБРАЗОВАНИЯ В ГОДЫ ПРАВЛЕНИЯ ИМПЕРАТОРА АЛЕКСАНДРА II (НА ПРИМЕРЕ ВОРОНЕЖСКОЙ ЕПАРХИИ)
Во второй половине XIX века население Российской империи преимущественно состояло из неграмотных крестьян. Масштабные преобразования императора Александра II были направлены, в том числе, и на повышение уровня грамотности среди населения. В империи стали повсеместно создаваться народные земские школы. По состоянию на 1870 г. в Российской империи количество учащихся насчитывало 831 402 человека в 22 827 школах, что по отношению к численности населения было явно недостаточным. По причине критической нехватки преподавателей (по имеющимся данным на каждое училище не приходилось в среднем даже по два преподавателя), уровень знаний выпускников был низкий, но, в условиях поголовной неграмотности крестьянского населения, подобный уровень грамотности считался значительно возросшим. Одной из самых существенных проблем в области народного образования в губернии современники называли отсутствие подготовленных учителей, которые бы могли помогать приходским священнослужителям. В данной статье предпринята попытка на основе архивных материалов, периодической печати исследуемого времени и опубликованных источников показать усилия и вклад приходского духовенства Воронежской и Задонской епархии в дело народного просвещения в конце 60-х - начале 70-х гг. XIX в. Основные трудности при создании народных учебных заведений заключались в недостаточном материальном обеспечении, отсутствии поддержки и понимания необходимости образования со стороны родителей учеников. Автор приходит к выводу о том, что деятельность приходского духовенства России в значительной мере способствовала повышению уровня грамотности среди населения.
In the second half of the XIX century, the population of the Russian Empire mainly consisted of illiterate peasants. Large-scale transformations of the Emperor Alexander II were aimed, among other things, at increasing the level of literacy among the population. In the Empire, people's Zemstvo schools began to be created everywhere. As of 1870, there were 831,402 students in 22,827 schools in the Russian Empire, which was clearly insufficient in relation to the population. Due to the critical shortage of teachers (according to available data, there were not even two teachers per school on average), the level of knowledge of graduates was low, but in the conditions of total illiteracy of the peasant population, such a level of literacy was considered to have significantly increased. One of the most significant problems in the field of public education in the province, contemporaries called the lack of trained teachers who could help the parish clergy. This article attempts to show the efforts and contribution of the parish clergy of the Voronezh and Zadonsk diocese in the field of public education in the late 60s-early 70s of the XIX century on the basis of archival materials, periodicals of the time studied and published sources. The main difficulties in creating public educational institutions were insufficient material support, lack of support and understanding of the need for education on the part of parents of students. The author comes to the conclusion that the activities of the parish clergy in Russia significantly contributed to increasing the level of literacy among the population.
Дронов И. Е., Шерстюк М. В.. ИНТЕРВЬЮ С МИНИСТРОМ. И. А. ВЫШНЕГРАДСКИЙ О СВОЕЙ ФИНАНСОВОЙ ПОЛИТИКЕ И ДВОРЯНСКОМ ВОПРОСЕ
Практика интервьюирования государственных деятелей, уже в XIX столетии получившая широкое распространение в парламентских странах Западной Европы, российской авторитарной системе оставалась глубоко чуждой вплоть до революции 1905-1907 гг. Монополия на политические высказывания принадлежала монарху, нижестоящие чиновники выступали лишь как немые исполнители его священной воли. Подданным к такой власти можно было обращаться с просьбами и челобитными, но не задавать вопросы или требовать отчета. Выступать перед общественностью с разъяснениями своей политики отваживались только такие нетипичные для чиновной России деятели, как министр финансов И. А. Вышнеградский, а затем С. Ю. Витте. В статье рассматривается неопубликованное интервью Вышнеградского, данное им князю А. В. Мещерскому 28 июня 1889 г. Темой беседы послужили всеподданнейшие ходатайства Полтавского дворянства о понижении железнодорожных тарифов на перевозку хлебных грузов и необходимости финансовой поддержки государством задолженных помещичьих имений. Выступая в качестве лоббиста дворянских интересов, князь Мещерский намеревался побудить Вышнеградского активнее содействовать их продвижению. Курс на возрождение экономической и политической гегемонии дворянства определял правительственную политику в эпоху Александра III, поэтому министр финансов был осторожен в высказываниях; сочувствуя на словах дворянским устремлениям, он, однако, дал понять собеседнику, что требования дворянства невыполнимы в полной мере. Далее Вышнеградский обстоятельно изложил свою финансовую программу, в которой приоритет отводился борьбе с дефицитом бюджета, ужесточению налоговой и таможенной политики, но отнюдь не растрате государственных средств на поддержку неэффективных помещичьих хозяйств. Вся последующая экономическая политика Вышнеградского соответствовала этой программе, которую продолжил его преемник на посту министра финансов С. Ю. Витте, вызывая растущее недовольство дворянства и его покровителей в правительстве.
The practice of interviewing government officials was widespread in the parliamentary countries of Western Europe as early as the 19th century. It remained deeply alien to the Russian authoritarian system until the revolution of 1905-1907. The monopoly of political utterance belonged to the monarch; the lower-ranking officials acted only as mute executors of his sacred will. To this power, subjects could make requests and petitions, but not ask questions or demand a report. Only such atypical figures for official Russia as Finance Minister I. A. Vyshnegradsky and then S. Yu. Witte dared to speak to the public with explanations of their policies. The article considers the unpublished interview of Vyshnegradsky given by him to Prince A. V. Meshchersky on June 28, 1889. The topic of the conversation was the most urgent petitions of the Poltava nobility to reduce railway tariffs for the transportation of grain cargo and the need for financial support by the state for the indebted landowner’s estates. Prince Meshchersky acted as a lobbyist for noble interests and intended to encourage Vyshnegradsky to promote their promotion more actively. The course of reviving the economic and political hegemony of the nobility determined government policy in the era of Alexander III, so the Minister of Finance was careful in his statements. Sympathizing with the words of the noble aspirations, he however made it clear to the interlocutor that the demands of the nobility were not fully feasible. Further, Vyshnegradsky detailed his financial program, which gave priority to fighting budget deficits, tightening tax and customs policies, but not wasting public funds to support inefficient landowners. All subsequent economic policies of Vyshnegradsky corresponded to this program. S. Yu. Witte, his successor as Minister of Finance, continued this program, causing growing discontent among the nobility and its patrons in the government
Захаров А.В.. РЕКОНСТРУКЦИЯ РОСПИСЕЙ ВОЕВОД И ОСОБЕННОСТИ ВОЕВОДCКИХ НАЗНАЧЕНИЙ В НАЧАЛЕ XVIII ВЕКА
В статье исследуется вопрос о росписях воевод, которые ежегодно составлялись в Московском столе Разрядного приказа, но ныне утрачены. Росписи были составной частью ежегодных записных книг «всяких дел» в течение столетия после Смуты. Разряд во главе с боярином Т. Н. Стрешневым назначал уездных управителей в 150 русских городах, которые подчинялись приказу в первом десятилетии Северной войны. Все десять воеводских росписей из записных книг XVIII в. погибли, по-видимому, в начале XIX в. Изучаемые росписи стабильно фиксировали даты вступления городовых воевод в должность. Разрядный приказ мог продлевать их полномочия на основании личных и коллективных челобитных «грацких» жителей. Из-за отъездов по делам снабжения войск и строительства Азова, Петербурга, Таганрога воеводы подавали челобитные в Разряд о «зажитии сроков» для компенсации времени правления, пропущенного в уезде. Практически все заручные челобитные 1702-1710 гг. о воеводстве содержат разрядные выписки с цитированием подлинных фрагментов утраченных росписей. Изучая особенности этих выписок, синхронных записным книгам, автор приходит к заключению, что методика синхронной реконструкции - наиболее надежный способ для восстановления утраченных текстов этого памятника. Изложена краткая систематизация методик реконструкции утраченных текстов XVII-XVIII вв., применявшихся в отечественной историографии. Для понимания степени синхронности записей в документах сопоставлены данные о назначениях и вступлениях в должности воевод. Восстановленный текст росписи из записной книги 1706 г. содержит сведения о воеводах 64 городов, ведавшихся управлением в Московском столе Разрядного приказа.
These documents were an integral part of the Court Deployment Books (razriadnye knigi "vsiakikh del") about a century after the Smuta. The Military Service Chancellery (Moscovskii Stol Razriada) headed by the boyar T. N. Streshnev was in charge of appointing voivodes in 150 Russian cities, who obeyed the order at the beginning of the XVIII century. All ten the Voivode Lists from the Court Deployment Books of the XVIII century were lost, apparently, at the beginning of the XIX century. The author offers a brief systematization of methods of reconstruction of lost texts of the XVII-XVIII centuries, which were used in Russian historiography. The studied Lists consistently recorded the dates of inauguration of city voivodes. The Military Service Chancellery could extend powers for 1-2 years on the basis of personal and collective petitions of local residents. Voivodes filed petitions in Military Service Chancellery for compensation for the time of government missed in the County due to departures on matters of supplying troops or building cities. All petitions 1702-1710 years. about Voivodeship bit contain statements with citations to the authentic fragments of lost Lists. Studying the features of these extracts, which are synchronous to the books, the author comes to the conclusion that the method of synchronous reconstruction is the most reliable way to restore lost sources. To clarify the features of the formation of County administrations of the initial period of the Northern War, the article compares data on appointments and appointments of voivodes. The restored text of the Voivode List 1706 contains information about the Voivode administration in 62 cities subordinate to the Military Service Chancellery.
Канищев Вл. В.. ГЕРОИЗМ ОФИЦЕРОВ 7-ОЙ ПЕХОТНОЙ ДИВИЗИИ РУССКОЙ ИМПЕРАТОРСКОЙ АРМИИ В КАМПАНИИ 1914 Г. ПОДВИГИ И НАГРАДЫ
Статья посвящена исследованию подвигов офицеров русской императорской армии в кампании 1914 г. и поощрению их различными боевыми наградами на примере частей 7-й пехотной дивизии. В постсоветское время вопросы изучения истории Первой мировой войны стали весьма актуальными. За последние годы вышло немало статей и монографий, посвященных тяжелым и неоднозначным событиям той далекой войны. В статье уделено внимание личностному подходу в изучении боевого пути офицеров отдельных частей русской императорской армии. Автор констатирует, что начало Первой мировой войны вызвало подъем патриотических чувств в российском обществе. Воодушевление царило и в рядах вооруженных сил империи и, прежде всего, в среде офицерского корпуса. Довольно успешное начало войны, особенно на юго-западном фронте, вселяло оптимизм и подталкивало к проявлению мужества и отваги, совершению героических поступков офицерами рассматриваемых нами воинских частей 7-й пехотной дивизии. Изучив полковые журналы боевых действий за 1914 г., приказы и высочайшие повеления о представлениях к различным наградам (особенно к ордену св. Георгия и Георгиевскому оружию), автор выявил достаточное количество фактов, подтверждающих не просто выполнение своего воинского долга, но именно проявление героического поведения офицерами частей 7-й пехотной дивизии. Выборка фактов из боевой истории 4-х пехотных полков и одной артиллерийской бригады позволила утверждать, что геройские настроения были сильно распространены в офицерской среде того времени, а возрождение в сознании людей имен конкретных героев той войны позволяет нам сохранять о них благодарную память.
The article is devoted to the study of the exploits of officers of the Russian Imperial army in the campaign of 1914 on the example of units of the 7th infantry division and their encouragement with various battle awards.The study of the history of the First world war became very relevant in the post-Soviet period. Many articles and monographs have been published on the difficult and ambiguous events of that distant war in recent years. The article focuses on the personal approach to the study of the combat path of officers of individual units of the Russian Imperial army.The author states that the beginning of the First world war caused the rise of Patriotic feelings in Russian society. Enthusiasm reigned in the ranks of the armed forces of the Empire and, above all, among the officer corps. The fairly successful start of the war, especially on the South-Western front, encouraged optimism and encouraged the officers of the military units of the 7th infantry division to show courage and bravery and perform heroic deeds.Studying the regimental logs of military operations for 1914, orders and the highest commands on representations to various awards (especially to the order of St. George and the George weapon), the author has revealed a sufficient number of facts confirming not just the performance of their military duty, but precisely the manifestation of heroic behavior by officers of the 7th infantry division.A sample of factors from the combat history of 4 infantry regiments and one artillery brigade allowed us to assert that the heroic mood was very common in the officer environment of that time, and the revival in the minds of people of the names of specific heroes of that war, allows us to preserve their grateful memory.
Петрухинцев Н.Н., Никитина А.А.. ПОСЛЕДНИЙ НАТИСК НА СТЕПЬ В XVII СТОЛЕТИИ: ВОЕННАЯ КАМПАНИЯ 1698 Г. КАК ФИНАЛ «ПЕТРОВСКОЙ ВОЙНЫ» С ТУРЦИЕЙ
Статья анализирует ход и результаты последней кампании русско-турецкой войны 1686-1700 г. в контексте начального этапа реформ Петра I, связанного с его «восточной политикой». Авторы приходят к выводу, что одной из главных причин неудач этой кампании стала «усталость» военной организации, возникшей во второй половине XVII в. в результате военных реформ Алексея Михайловича и его наследников, наглядно проявившаяся к концу войны в условиях неурожая и голода 1697-1698 гг. Осторожность Я.Ф. Долгорукова в летнем походе 1698 г. вполне понятна: его войск, после усиления турок в Очакове почти 20-тысячной группировкой, было недостаточно для «очаковского» похода.Это обусловило неудачу «днепровского» похода 1698 г., главным фактором которой стала «усталость» военной структуры от затяжной войны на удаленных от своей территории театрах военных действий. Но неявка в поход половины полевой армии ставила вопрос об эффективности сложившейся военной структуры и могла стать толчком к последовавшей вскоре масштабной военной реформе Петра в отношении сухопутной армии. Потеря эффективности сложившейся военной структуры, плохо приспособленной к потребностям затяжных войн на крайне удаленных театрах военных действий, усугубленная объективными трудностями ведения операций на почти незаселенном степном театре, наглядно обнаружилась в финале войны и могла стать одной из предпосылок масштабной реформы сухопутной армии, начатой Петром вскоре после завершения похода 1698 г.
The article analyzes the course and results of the last campaign of the Russo-Turkish War of 1686-1700 in the context of the initial stage of the reforms of Peter I associated with his "Eastern policy". The authors come to the conclusion that one of the main reasons for the failure of this campaign was the "fatigue" of the military organization that emerged in the second half of the 17th century. as a result of the military reforms of Alexei Mikhailovich and his heirs, which was clearly manifested by the end of the war in the conditions of crop failure and famine in 1697-1698. The caution of Prince Dolgorukov in the summer campaign of 1698 is quite understandable: his troops, after the strengthening of the Turks in Ochakov with an almost 20,000-strong group, were not enough for a military campaign. This led to the failure of the 1698 war, the main factor of which was the "fatigue" of the military structure from a protracted war in theaters of military operations remote from its territory. But the absence of half of the field army on the campaign raised the question of the effectiveness of the existing military structure and could become an impetus for the large-scale military reform that followed soon. The loss of the effectiveness of the existing military structure, poorly adapted to the needs of protracted wars in extremely remote theaters of military operations, aggravated by the objective difficulties of conducting operations in an almost uninhabited steppe theater, was clearly revealed in the end of the war and could become one of the prerequisites for a large-scale reform of the army that Peter began shortly after completion campaign in 1698
Редин Д.А.. ПРАКТИКА ОБЕСПЕЧЕНИЯ ОБЩЕСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ В САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКОЙ ГУБЕРНИИ. 1716 г
Статья посвящена малоизученной проблеме: борьбе с организованной преступностью в царствование Петра I. Война и реформы, ставшие главными признаками Петровского царствования, вызвавшие массовое разорение крестьянства и мелкопоместного дворянства, дезертирство, маргинализацию населения, мобилизованного на разнообразные строительные и заготовительные работы, создали условия для формирования масштабной криминальной среды и, как следствие, спровоцировали резкий рост уголовных преступлений. Одновременно с этим произошло разрушение старой системы противодействия уголовной преступности (ликвидация губных учреждений, реорганизация или упразднение приказов, отвечавших за поддержание правопорядка). В статье анализируется содержание указа Санкт-Петербургской губернской канцелярии 1716 г., посвященного обеспечению общественной безопасности в регионе. Источник интересен тем, что на его основе и с привлечением других документов можно получить представление о том, каким образом центральные и региональные власти пытались снизить рост криминогенности в провинции и решить проблему профилактики тяжких уголовных преступлений, связанных с бандитизмом и разбоем в условиях отсутствия специализированной полицейской службы. Информация, содержащаяся в представленном указе, позволяет поставить под сомнение некоторые устоявшиеся в специальной литературе положения (в частности, о распространенности использования в борьбе с разбоями вооруженных сил, об эффективности возрожденного института сыщиков); дает дополнительный материал по истории местного государственного управления и общественных отношений в период петровских реформ.
The article is devoted to a little-studied problem: the fight against organized crime during the reign of Peter I. The war and reforms, which became the main signs of the Petrine reign, caused a mass disruption of the peasantry and the small nobility, desertion, marginalization of the population mobilized for various construction and procurement work. These circumstances created the conditions for the formation of a large-scale criminal environment and, as a consequence, a sharp increase in criminal offenses. At the same time, the old system of combating criminal activity (the liquidation or reorganization of central (“prikazy”), and local (“gubnye izby”) institutions responsible for maintaining the rule of law) was destroyed. The article analyzes the content of the decree of the St. Petersburg Provincial Chancellery of 1716, dedicated to ensuring public safety in the region. The source is interesting in that, based on it and with the use of other documents, one can get an idea of how the central and regional authorities tried to reduce the growth of criminogenicity in the province and solve the problem of preventing serious criminal offenses related to banditry and robbery in the absence of a specialized police service. The information contained in the decree presented makes it possible to call into question some of the provisions established in the special literature: for example, the prevalence of the use of armed forces in the fight against robberies, and the effectiveness of the revived detective institution. In addition, the source text provides additional material on the history of local government and public relations during the period of Peter's reforms.
Волкова И.В.. МЕЖДУ КИТАЕМ И ЯПОНИЕЙ: ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА СССР НА ДАЛЬНЕМ ВОСТОКЕ В КОНТЕКСТЕ ПОДГОТОВКИ К ЗАКЛЮЧЕНИЮ СОВЕТСКО-ЯПОНСКОГО ПАКТА О НЕЙТРАЛИТЕТЕ (1939-1941 ГГ.)
Статья посвящена анализу трансформации советского внешнеполитического курса в отношении Китая в 1939-1941 гг. под влиянием подготовки к заключению советско-японского пакта о нейтралитете. На основе анализа современных отечественных и зарубежных исследований автор выявляет взаимосвязь китайского и японского направлений советской внешней политики. Работа построена с привлечением официальных документов народного комиссариата иностранных дел СССР. На начальном этапе Второй мировой войны 1939-1941 гг. для внешней политики СССР на Дальнем Востоке было характерно повышенное внимание к сохранению баланса сил в регионе. Оно было продиктовано стремлением избежать втягивания в войну на два фронта. Это требовало корректировки советского внешнеполитического курса в отношении Китая и Японии. В 1937-1939 гг. на начальном этапе японо-китайской войны, СССР оказывал широкомасштабную военно-техническую и дипломатическую поддержку Китайской Республике, направленную на сдерживание японской агрессии на материке. Однако по мере обострения ситуации в Европе приоритетным для Москвы стало обеспечение международно-правовых гарантий сохранения мира с Японией. В данной статье автор оценивает состояние советско-китайского сотрудничества на начальном этапе Второй мировой войны. Особое внимание уделено интересам и целям сторон. В ходе исследования выявлено противоречие между стремлением Чан Кайши втянуть СССР в открытый конфликт с Японией и советской политикой поиска компромисса с Токио. В статье прослеживается, как процесс нормализации советско-японских отношений накануне подписания пакта о нейтралитете сказался на контактах СССР с правительством Чан Кайши. Автор выявляет взаимосвязь между стабилизацией советско-японских отношений и ослаблением поддержки Китая в войне сопротивления со стороны СССР.
The article is devoted to the analysis of the transformation of the Soviet foreign policy towards China in 1939-1941 under the influence of preparations for the conclusion of the Soviet-Japanese pact of neutrality. Based on analysis of current domestic and foreign research, the author reveals the relationship of China and Japan directions of Soviet foreign policy. The work is based on the official documents of the USSR People's Commissariat for Foreign Affairs.At the initial stage of World War II 1939-1941 the Soviet Union's policy in the Far East was characterized by increased attention to maintaining the balance of power in the region. It was dictated by the desire to avoid being drawn into a war on two fronts. This required adjusting the Soviet foreign policy towards China and Japan. In 1937-1939 at the initial stage of the Sino-Japanese War, the USSR provided large-scale military-technical and diplomatic support to the Republic of China, aimed at curbing Japanese aggression on the mainland. However, as the situation in Europe aggravated, the priority for Moscow became the provision of international legal guarantees for maintaining peace with Japan.In this article, the author assesses the state of Soviet-Chinese cooperation at the initial stage of World War II. Particular attention is paid to the interests and goals of the parties. The study revealed a contradiction between the desire of Chiang Kai-shek to involve the USSR in an open conflict with Japan and the Soviet policy of seeking a compromise with Tokyo. The article traces how the process of normalization of Soviet-Japanese relations on the eve of the signing of the neutrality pact affected the contacts of the USSR with the government of Chiang Kai-shek. The author reveals the relationship between the stabilization of Soviet-Japanese relations and the weakening of China's support in the war of resistance from the USSR.
Пушкаренко Е.А.. БЕЛОРУССКИЕ ОСТАРБАЙТЕРЫ: РОЛЬ ПРОПАГАНДЫ В РЕАЛИЗАЦИИ ЭКОНОМИЧЕСКИХ ПЛАНОВ НЕМЕЦКИХ ОККУПАЦИОННЫХ ВЛАСТЕЙ (НА МАТЕРИАЛАХ ГЕНЕРАЛЬНОГО ОКРУГА БЕЛАРУСЬ)
В статье исследуется проблема роли и содержания немецкой пропаганды в ходе проведения вербовочных акций «остарбайтеров» среди населения Генерального округа Беларусь. Автор анализирует целый ряд исторических источников немецких оккупационных властей, в том числе распоряжения и приказы высших представителей «третьего рейха», Генеральных Комиссаров Беларуси В.Кубе и К. фон Готтберга, а также материалы пропаганды. Новизна исследования обусловлена его объектом. В современной российской историографии крайне мало работ, посвященных специфике пропагандистской работы немецких оккупационных властей в бывших союзных республиках, в том числе в БССР. Изучение немецкой пропаганды на оккупированной советской территории на материалах Генерального округа Беларусь позволяет проследить эволюцию ее содержания, средств и методов, так как оккупация Белоруссии продолжалась более трех лет. В статье названы и охарактеризованы формы и методы немецкой пропаганды, адресованной потенциальным белорусским «остарбайтерам», раскрывается ее содержание. Автор отмечает, что немецкая пропаганда апеллировала к чувствам, учитывала особенности менталитета белорусского народа. Исследователь приходит к выводу, что немецкая пропаганда на территории Генерального округа Беларусь была более разнообразной по формам, методам, содержанию, чем в других оккупированных частях СССР. Это было обусловлено длительностью оккупационного режима, необходимостью привлекать местное население в глубоком тылу действующей армии к сотрудничеству для реализации экономических планов немецких властей, активностью и масштабностью партизанского движения. Тем не менее, эффективность пропагандистской работы была низкой. Она нивелировалась жестоким режимом оккупации и эксплуатации, карательными экспедициями СС против мирного населения и партизан, полицейскими акциями «охоты» на людей для отправки на работу в рейх, партизанской контрпропагандой о реальном положении «остарбайтеров» в Германии. Автор отмечает, что главы немецкой гражданской администрации округа - В.Кубе и К. фон Готтберг - высказывали «особое мнение» относительно насильственных методов вербовок, проводимых СД, выступали за преимущественно добровольный характер привлечения рабочей силы, отдавая в этом вопросе приоритет пропагандистским методам. Однако такая позиция объясняется не их гуманистическими убеждениями, а стремлением наиболее эффективно и с наименьшими потерями решить сугубо практические задачи обеспечения промышленности и сельского хозяйства рейха рабочими руками с Востока. Следует отметить, что всего за годы Великой Отечественной войны из Белоруссии на принудительные работы в Германии было вывезено около 380 000 человек.
The article examines the problem of the role and content of German propaganda in the course of recruiting actions of « Ostarbeiters» among the population of the General district of Belarus. The author analyzes a number of historical sources of the German occupation authorities, including the orders and orders of the highest representatives of the « third Reich», the General Commissars of Belarus V.Kube and K. von Gottberg, as well as propaganda materials. The novelty of the research is due to its object. In modern Russian historiography, there are very few works devoted to the specifics of the propaganda work of the German occupation authorities in the former Soviet republics, including the BSSR. The study of German propaganda in the occupied Soviet territory on the materials of the General district of Belarus allows us to trace the evolution of its content, means and methods, since the occupation of Belarus lasted for more than three years. The article names and describes the forms and methods of German propaganda addressed to potential Belarusian «Ostarbeiters» and reveals its content. The author notes that German propaganda appealed to the feelings and took into account the peculiarities of the Belarusian people's mentality. The researcher concludes that German propaganda on the territory of the General district of Belarus was more diverse in forms, methods, and content than in other occupied parts of the USSR. This was due to the duration of the occupation regime, the need to attract the local population in the deep rear of the active army to cooperate to implement the economic plans of the German authorities, and the activity and scale of the partisan movement. However, the effectiveness of the propaganda work was low. It was leveled by the brutal regime of occupation and exploitation, punitive expeditions with SS against civilians and partisans, police actions «hunting» people to send to work in the Reich, partisan counter-propaganda about the real situation of «Ostarbeiters» in Germany. The author notes that the heads of the German civil administration of the districtV. Kube and K. von Gottbergexpressed a «special opinion» about the forced methods of recruitment conducted by the SD, and advocated the predominantly voluntary nature of attracting labor, giving priority to propaganda methods in this matter. However, this position is not explained by their humanistic beliefs, but by their desire to solve the purely practical problems of providing the Reich's industry and agriculture with workers from the East in the most effective way and with the least losses. It should be noted that during the great Patriotic war, about 380,000 people were taken out of Belarus for forced labor in Germany.
Эмгенов С. Н.. 302-я СТРЕЛКОВАЯ ДИВИЗИЯ В БОЯХ НА ДОНУ ЛЕТОМ 1942 г
Статья посвящена одному из этапов истории 302-й стрелковой дивизии РККА - ее участию в боях на Дону в июле-августе 1942 г. Это соединение, сформированное в Северо-Кавказском военном округе, в ноябре 1941 - мае 1942 гг. сражалось в Крыму и было разгромлено Манштейном в ходе операции «Охота на дроф». Остатки дивизии были переправлены на Тамань и начали восстановление. Однако летом 1942 г. вермахт начал серию стратегических операций с целью разгрома Юго-Западного и Южного фронтов, захвата переправ через Дон и прорыва к нефтяным источникам Кавказа и астраханскому коммуникационному узлу. Для защиты переправ на Нижнем Дону советское командование развернуло 51-ю армию, в состав которой включило ряд соединений, восстанавливаемых после разгрома в Крыму, в том числе 302-ю дивизию полковника М. К. Зубкова. Это соединение, не завершившее укомплектование и не имевшее полного вооружения, было переброшено на позиции против вражеского плацдарма у Николаевской. Несмотря на значительное превосходство сил противника (сначала 40-го танкового корпуса, затем 4-го армейского корпуса), 302-я дивизия доблестно сражалась, переходила в атаки и удерживала порученные позиции. Однако вскоре 51-я армия оказалась рассечена танковыми клиньями противника, и 302-я дивизия оказалась в окружении, из которого вышла с большим трудом. Несмотря на тяжелые потери, соединение продолжало сражаться в восточных районах Ростовской области вплоть до середины августа, пока не получило приказ на отход в северные районы Калмыкии.Статья основана на документах Центрального архива Министерства обороны РФ, воспоминаниях ветеранов и исторических работах, в том числе зарубежной историографии.
The article is devoted to one of the stages in the history of the 302nd Rifle Division of the Red Army - its participation in the battles at the Don in July-August 1942.This unit, formed in the North Caucasus military district, fought in the Crimea in November 1941 - may 1942 and was defeated by Manstein during operation “Trappenjagd”. The remnants of the division were transferred to Taman and began to recover. However, in the summer of 1942, the Wehrmacht launched a series of strategic operations to defeat the South-Western and Southern fronts, capture the Don river crossings, and break through to the oil sources of the Caucasus and the Astrakhan communications hub. To protect the crossings on the Lower Don, the Soviet command deployed the 51st army, which included a number of formations being restored after the defeat in the Crimea, including the 302nd division of Colonel M. K. Zubkov. This unit, which had not completed manning and did not have full weapons, was transferred to positions against the enemy bridgehead at Nikolaevskaya. Despite the significant superiority of the enemy forces (first the 40th Tank Corps, then the 4th Army Corps), the 302nd division fought valiantly, went on the attack and held the assigned positions. However, soon the 51st army was split by enemy tank wedges, and the 302nd division was surrounded, from which it emerged with great difficulty. Despite heavy losses, the unit continued to fight in the eastern districts of the Rostov region until mid-August, when it received an order to withdraw to the northern districts of Kalmykia.The article is based on documents from the Central archive of the Ministry of defense of the Russian Federation, memoirs of veterans and historical works, including foreign historiography.
Иванов В.В.. СОЗДАНИЕ И ЭКСПЛУАТАЦИЯ «ТРОПЫ ХО ШИ МИНА» НА НАЧАЛЬНОМ ЭТАПЕ ВОЕННОЙ ИНТЕРВЕНЦИИ США В ИНДОКИТАЕ 1965-1967 ГГ. ПО МЕМУАРАМ ВЬЕТНАМСКИХ УЧАСТНИКОВ ВОЙНЫ
Статья посвящена истории создания транспортной инфраструктуры материального обеспечения Народных Вооруженных сил Освобождения (НВСО) и Вьетнамской Народной Армии (ВНА) «Тропы Хо Ши Мина» в начальный период интервенции США в Индокитае 1964-1967 гг. Работа построена с привлечением мемуаров - переводов воспоминаний вьетнамских участников боевых действий в Южном Вьетнаме, бойцов и командиров ВНА. Указанные материалы размещены в монографиях американских и вьетнамских исследователей индокитайского конфликта 1960-1970-х гг. На протяжении вьетнамской войны главным критерием не только успешных действий, но и существования НВСО-ВНА было снабжение их оружием, боеприпасами, горючим. С этой целью в 1950-1960-х гг. в Южном Вьетнаме Лаосе, Камбодже была создана секретная разветвленная структура коммуникаций, складов, получившая наименование «Тропа Хо Ши Мина». По этой магистрали шел основной поток оружия, боеприпасов, продовольствия для НВСО-ВНА. На всех участках «Тропы Хо Ши Мина» располагались склады, автомастерские, заправочные станции, укрытия. Несмотря на масштабное противодействие частей специального назначения, ВВС США, в течение всего периода вьетнамской войны транспортное сообщение успешно функционировало.В данной статье рассмотрена история строительства и модернизации «Тропы Хо Ши Мина» на рубеже 1950-1960-х гг и в начальный период военной интервенции США в Индокитае 1965-1967 гг. Автор уделил внимание некоторым особенностям использованияобъектов этой магистрали в ходе вьетнамской войны. В статье рассмотрены проблемы переправки грузов различными способами: от пеших носильщиков до автотранспорта.Особое внимание уделено автором анализу условий жизни и работы строителей «Тропы Хо Ши Мина». Вьетнамские военные и рабочие страдали от недоедания, болезней, но выполняли работы. Автор пришел к выводу, что во время американской агрессии во Вьетнаме НВСО-ВНА построили и эффективно эксплуатировали секретную разветвленную транспортную инфраструктуру.
The article devoted to the history of the creation and modernization of the transport infrastructure of material support People’s Liberation Armed Forces (PLAF) and People’s Army of Vietnam (PAVN) at the turn of the 1950-1960s and during initial period of the United States intervention in Indochina 1964-1967. The work is built with the assistance of a memoir - translations memories combatants in Indochina, soldiers and commanders of Army of United States America and the People’s Liberation Armed Forces (PLAF). The materials housed in the monographs of American and Vietnam researchers of the Indochina conflict, 1960-1970-s. During Vietnam war the main criterion not only for successful actions, but also for existence PLAF-PAVN was the supply of weapons, ammunition, fuel. For this purpose in 1959-1967 in Vietnam, Laos and Cambodia was ramified secret structure of communications, warehouses was created, which received the name “Ho Chi Minh Trail”. The main flow of weapons, ammunition, food for PLAF went along this highway. In all areas “Ho Chi Minh Trail” were situated stocks, auto repair shops, gas stations, shelters. Despite large-scale opposition from special forces, U.S. Air Force, during Vietnam war transport links of “Trail” were functioning successfully.The author paid attention to some features of use of facilities of this highway during Vietnam war. The article deals with the problems of transporting goods in various ways - from foot porters to vehicles. Special attention is paid by the author to the analysis of the living and working conditions of builders of “Ho Chi Minh Trail”. The Vietnamese combatants and workers suffered from malnutrition and disease, but successfully completed the works. The author concluded, that during American aggression in Vietnam PLAF-PAVN built and effectively operated secret extensive transport infrastructure.
Захаров А. В.. «ГЕНЕРАЛЬНЫЙ СМОТР» ДВОРЯНСТВА 1721-1723 ГГ.: ИСТОРИЯ ОРГАНИЗАЦИИ И РЕЗУЛЬТАТЫ
Общероссийский смотр 1721-1723 г. известен в историографии как крупнейшее мероприятие при Петре I по рекрутированию дворянства и служилых людей. Сохранился богатый архивный историко-биографический материал о дворянах, не состоявших в момент смотра в действующей армии, о служащих петровских учреждений. Исследователи часто обращаются к сказкам этого смотра, но история события остается до сих пор слабо изученной. «Генеральный смотр», как называл его Петр I, был поручен Сенату, действовавшему поочередно в двух столицах. «Разбор» дворян для выяснения их состояния, физической годности и грамотности организовали первый герольдмейстер стольник С. А. Колычев и сменивший его полковник И. Н. Плещеев. Служащие Герольдмейстерской канцелярии составляли для Сената списки «годных людей» и персонально определенных к коллежским должностям, к другим многочисленным поручениям. Назначения производились после долгих согласований с коллегиями. Автор изучает масштаб и итоги всей акции на основе «Ведомости смотра» 1723 г., которая впервые вводится в научный оборот. «Ведомость» содержит подробную статистику по учету 17 тысяч человек «всех чинов» шляхетства, явившихся «к сенатскому разбору», по основным статьям (годные к службе, назначенные в учреждения, неявившиеся на смотр) и по множеству дробных рубрик. Автором установлены основные вехи смотра, уточняется хронология выбора и назначения первого герольдмейстера. Изучены варианты названия смотра, мнения историков относительно его результативности и роли Герольдии. Данные о поименных назначениях в штаты 6 коллегий опубликованы в приложении к статье. Автор приходит к выводу, что генеральный смотр дворянства был задуман в том числе для преодоления кадрового дефицита коллежской и областной реформ и был завершенным мероприятием. Полная аутентичная статистика смотра позволит уточнить степень сохранности архивных документов смотра и точнее исследовать социальный облик дворянства.
The all-Russian Review of 1721-1723 is known in historiography not only as the largest event under Peter I to recruit the nobility and serving people. There are plenty of historical and biographical documents about serving people outside the active army. Historians often refer to records of the Review, meanwhile the history of the event is poorly studied in historiography. The «General Review», as Peter I called it, was entrusted to the Senate, which operated alternately in the two capitals. The main work on the revision of the nobles to find out their condition, physical fitness, and literacy was entrusted to the First Heraldmaster S. A. Kolychev. Employees of the Heraldmaster's Office made lists for the Senate which personally appointed serving people to the Collegium posts and numerous affairs. The author studies the scale and results of the Review on the basis of "The Bulletin of the Review" of 1723, which is introduced into scientific circulation for the first time. "The Bulletin" contains very detailed statistics accounting for some 16 thousand noblemen of all ranks, who came to the Review, in the following sections: fit for service, assigned to public institutions, no-show. The author sets the main milestones of the Review, specifies the chronology of the selection and appointment of the First Heraldmaster. The study also deals with versions of the name for the review, historians’ views on its effectiveness, and the role of the Herald. Appointments by name to 6 boards are given in the Appendix to the article. The author comes to the conclusion that, firstly, the General Review of the nobility was conceived in part to overcome the personnel shortage of the collegiate reform. Secondly, the full statistics of the Review allows clarifying the degree of the preservation of documents and conducting more accurately a prosopography of the nobility.